Есть люди, которые напоминают мне дождевых червей. Вот ползут они вперед по жизни, то что встречается — впихивают в себя, пропускают через желудок и выбрасывают через заднее отверстие. Только пользы, в отличие от беспозвоночных не приносят.

Попадешься такому на пути, вроде бы проникся он тобой до самой глубины, до сердца, а потом оказывается, что вместо сердца-то у него толстые кольцевые сосуды, зато с желудком и кишечником все в порядке.

А оглядываться черви не умеют, потому что не предусмотрено природой.

А знаешь, в чем уникальность театра? Чем он кардинально отличается от литературы и даже кино? 
И почему несмотря на всю условность декораций, стоящих на сцене всегда лицом в зал актеров, слишком громкие голоса и жирный макияж, театр ближе всего к жизни? 
Потому что мы понятия не имеем, о чем персонажи думают. Они, как и окружающие нас люди, только что-то говорят и что-то делают. А вот насколько это совпадает с их мыслями не знает никто-никто из сидящих в зале.
Шекспир, конечно, был прав, мы все — актеры в этой жизни. Но… еще и зрители.

Какие-то философские мысли про условность окружающего человеческого мира приходят в голову, когда я думаю о том, что ласточки, которые с писком пролетают перед самым окном, едва ли не чиркая крылом по занавеске, через месяц-два будут так же летать где-нибудь с видом на египетские пирамиды или боабабы.

А ветер, который швыряет сейчас им навстречу ту самую занавеску, еще утром собирал пену с волн Атлантического океана. И ни тебе виз, ни билетов на отложенные рейсы, ни очередей на регистрацию. Нет таможней, границ, стран. Особенно это смешно по отношению к какому-нибудь метеориту, влетевшему в атмосферу из глубин туманности Андромеды. 

А когда элитная афганская борзая, несмотря на натянутый брезгливой хозяйкой поводок, искренне тянется к блохастому барбосу, приходит древнее как матриархат понимание того, насколько бессмысленно человеческое деление на расы, национальности и цвет волос.
А как все просто в межполовых вопросах у обезьянок бонобо, которые все конфликты решают сексом. И просто для удовольствия.

И вдруг наивно думается, что насколько проще и счастливее жилось бы без этих высокоморальных и цивилизационных сложностей. 
Хочу на волю...

Я опускаю жалюзи и думаю, что зря не купила те шторы в цветочек, я бы их задернула, потому что так уютней и окна будто закрыли глаза. Включу ночник и обязательно музыку. Ты знаешь, сегодня слушала чудесные, восхитительные мелодии Зацепина, Рыбникова, Артемьева и подумала, что не здесь они должны звучать, тут им тесно — низко, узко, глухо. 

А где я хотела бы слушать? В концертном зале? В людном кафе или чистом поле, на крыше небоскреба или в бешено мчащейся машине? С чем для меня гармонирует музыка?.. Не танцевальная, а для души… Я перебирала в уме, искала, где совпадут льющиеся чистые потоки мелодий, где они будут рядом настолько, что я буду чувствовать их движение и наслаждаться ими расслабленно и нескучно. И поняла — на борту лодки под парусом...

Да. Именно это живое движение бесконечной воды… сверкающей, пенной, прозрачной, глубокой… Каждый всплеск неповторим, а вместе они создают единую прекрасную симфонию, и каждая мелодия на свете есть ее частью. А я, парус и небо – слушатели.

Как мне иногда жаль всех этих звезд, селебрети и прочих медиаперсон. Повелители умов и поражатели сердец на самом деле хуже последнего наркомана зависят от дозы внимания тех, кто хотя бы краем уха слышал о них...
Вон прочитала, что Мила Йовович сверкала на каком-то мероприятии небритыми подмышками. И подумала: «Что за фу?» А с другой стороны, о ком еще, кроме неё, из присутствующих на том скопище я услышала? Значит, это отличный пиар-ход.
Но как же унизительна необходимость, чтобы о тебе говорили любой ценой. Не за талант, не за поступки, не за вкус или умение, а за небритые подмышки. И самое печальное, что срабатывает. Значит, впереди ещё будут шокирующие уловки.

Почему имена лауреатов Нобелевской премии почти никто не знает, а Бузова или Тимати даже школьникам известны?

Ни момент засыпания, ни пробуждения я обычно не отслеживаю. Это как жизнь и смерть — либо живешь, либо нет, переход отсутствует. А сегодня я проснулась с чётко произносимым в голове предложением: «Дома в Таллине — лучший пример благородного старения». Причём слова про благородное старение я слушала уже с открытыми глазами, глядя в потолок. Озадачило: почему Таллин, откуда Таллин? Никогда там не была, и сто лет ничего о нём не слышала. А ещё, конечно, удивила связность и осмысленность предложения. В общем, странно, но не летально.

Встав, первым делом почалапала на кухню, поставить чайник. Повернув ручку на плите, нажала кнопку автоподжёга. Раздался характерный щелчок, но огонь не зажегся. Да, моя плита — девочка капризная, чтоб она загорелась, ей надо нежно покрутить конфорку. Иногда, чтоб расшевелить, приходится делать это, чертыхаясь, раз пять. Но на этот раз всё получилось сразу. Еще один день начался.

В институте я готовила теорию вероятности по старому ещё папиному учебнику Вентцель. Хорошо написано, с понятными примерами. А сегодня прочитала, что автор — Елена Сергеевна Вентцель писала еще и рассказы, повести, романы. Под псевдонимом И.Грекова (игрекова). Кстати, по ее повести Говорухин поставил фильм «Благословите женщину» с юной, еще пухленькой, простоватой с длинной тугой косой Ходченковой. Вентцель была доктором математических наук, профессором, преподавала, имела трёх детей.В общем, поразительная женщина. Полезла читать о ней в Википедию и тут оказывается, что она родилась… Да. Именно. В Таллине.

Вот так. То ли будущее отбросило тень назад на несколько часов, то ли, наоборот, прошлое перекинуло мостик через мой сон, оживив слова сказанные, кто знает, может самой Венцель в какое-то прошедшее мгновение...

Утром выпорхнула из квартиры раньше обычного. Сама не знаю, куда летела, куда торопилась, находу пряча ключи в сумочку.

На лестничной клетке сосед  ждал лифт. Редко видимся, поэтому тепло поздоровались. Лифт пришел, Игорь вежливо пропустил меня вперед, но я в последний момент заметила, что забыла на полочке в коридоре наушники. Так же стремительно развернулась и махнув на прощание рукой, достала еще теплые ключи.

Знаю примету, что если возвращаешься, забыв что-то дома, надо посмотреть в зеркало, чтоб отцепить неудачу дня. Но я настолько ничего важного не ждала сегодня, что глянула в зеркало невнимательно, просто мазнув по нему глазами. И торопясь  нагнать тот же вагон разгоняющегося дня, снова выскочила из квартиры. В услужливо открывшемся лифте,  нажимая кнопку,  я на заднем фоне сознания зацепила  растворившуюся почти до невидимости мысль о том, что с моим отражением что-то было не так...

Помню, что меня удивляло в американских фильмах, пока не привыкла  — это когда дверь с улицы или общего прохода сразу открывается в комнату. Потому что сперва должны быть прихожая и коридор. Что-то должно отделять мое личное, еще теплую подушку, висящий на стуле лифчик и раскрытую на читаемом книгу от шумного города, слякотного асфальта и даже стука лифта. Иногда хочется, чтоб коридор тянулся долго и запутанно и вел никуда. Или сразу на улицу.

Коридор очень нужная в квартире вещь. Дверь — мой щит, коридор — мое забрало.

Ах как я жалею, что так мало помню свое детство. Какие-то эпизоды, отдельные кадры, солнце сквозь листья, настроение. От события, которое я знаю длилось недели две, в памяти остался фиолетовый цветок люпина с не менее прекрасным листиком, похожим на снежинку, общий туалет в коридоре, куда я боялась ходить, потому что кто-то сказал, что в унитазе живет черная пиявка, и ощущение плотно прижавшегося к окнам соснового леса. Это я в 5 лет в санатории в Пуще-Водице. Кажется, скучала по маме.
Из поездки с папой на море в Бердянск в 6 лет, я запомнила соленые семечки, вяленых бычков, огромных медуз, выброшенных на берег после шторма, которые мне казались похожими на круглые мутные глаза, и я преодолевая это ощущение тыкала в них палкой. И рассказы про экскурсию на подводной лодке со стеклянным дном. До сих пор жалею, что мой слишком опасающийся за мою жизнь папа отказался от этого мероприятия. Хотя, кажется, уберег меня таким образом от раннего разочарования. Я до сих пор в глубине души верю, что именно в Бердянске существовала именно такая экскурсионная подводная лодка. С прозрачным дном.
И еще много чего другого, что ощущается где-то на убегающем краешке памяти. Может мне повезет и я доживу до Альцгеймера и тогда буду с удовольствием — потому что у меня было замечательное детство — бродить по всем-всем минутам, часам, дням и годам моей памяти. И мне будет что вспомнить...